Лето на Донбассе: воспоминания о детстве

Сегодня приходили друзья на борщ, и мы так много говорили о Украине, тема за темой, и  нахлынули детские воспоминания о маленьком поселке на Донбассе, куда я приезжала каждое лето к бабушке с дедушкой. Я помню, папа сетовал, что каждое лето мы едем на Донбасс, где ни моря, ни речки, ни свежего воздуха. Что лучше бы мы поехали к морю, на крайний случай, на дачу к его родственникам. Да, речки там не было, и воздух был действительно не очень свежим. Помню, мы переодевались дважды в день, так как куски сажи падали прямо с неба, и то и дело, стоило сесть на лавочку, одежда пачкалась. И было очень жарко. Но как же я любила эти наши каникулы!

Я помню, когда поезд подъезжал к станции, мы становились в тамбуре и сердце билось быстрее и радостнее, и не хватало терпения – вот, скоро, скоро я вернусь в этот маленький городок, к родным, к друзьям, к знакомым невзрачным пейзажам. И мы выходили из поезда, нас встречали родственники, а бабушка с дедушкой – они уже тогда были старенькими, выглядывали нас во дворе. При встрече бабушка всегда плакала, а дедушка растерянно-радостно улыбался.

Так начиналось лето, не киевское асфальтное, а настоящее, пыльное, жаркое, фруктово-ягодное, яркое, интересное и незабываемое.

Потом мы заходили в подъезд, в котором всегда пахло сыростью, три ступеньки, и мы у двери, знакомая квартира – старенькая, идешь – половицы скрепят, буфет дрожит, особенно от тяжелых дедушкиных шагов. Знакомые игрушки, статуэтки, портреты. Вот со стены серьезно глядит маленькая мама, вот – улыбается тетя. Я всегда спала с бабушкой в комнате и чувствовала себя очень взрослой, потому что сестра спала с мамой на одной кровати, а у меня была своя. По вечерам бабушка всегда молилась – читала две молитвы, и научила меня. Потом я много лет молилась, как бабушка, потом перестала. Но и сейчас помню эти молитвы наизусть.

Утром мы просыпались рано, раньше всех друзей, и то и дело бегали к ним по домам и спрашивали их родителей: «Уже проснулись?».

Хотя утром я первым делом бежала в палисадник, проверить, сварена ли уже для меня кукуруза. Да, кукурузу я обожала с детства. А сестра спешила проверить, купила ли бабушка груши и абрикосы. Мама оставляла для нас всю чистую одежду на стуле – и мы выбирали, что мы оденем сегодня. В то время мы еще не дрались за платья. Мы завтракали, сидя за маленькими деревянными стульчиками, а столом нам служила высокая табуретка. День был неизменно длинным, душным, счастливым и полным событий. У нас было много друзей, мы постоянно играли, ссорились, мирились и плели свои детские интриги.

Нашим сокровищем был наш палисадник. Он казался огромным. Каждый день я собирала малину в саду, к счастью, ее любила только я. Среди кустов крыжовника и смородины мы стелили покрывальце – читали, играли в карты, сочиняли игры. Был у нас даже свинарник с двумя хрюшками, каждый год хрюшки были разными, но неизменно их звали Вася и Маша. Было два полосатых кота – тоже Вася и Маша. Одно время был песик Шарик. По вечерам я всегда уходила в палисадник и около часа каталась сама на качели, громко напевая песни, на хожу придуманные. Меня слышал весь дом, но виду никто не подавал.

Еще было безумно радостно, когда прибегала соседка со второго этажа, у который был телефон, и сообщала, что папа звонит. Мы мчались к ней. Мы говорили с папой, спрашивали, когда он приедет. И он приезжал на недельку-две. Моя лучшая подруга была влюблена в моего папу и говорила: «А давайте поженим его с моей мамой», но мы с сестрой всегда были против. По вечерам он играл в домино с соседскими мужчинами в беседке, в которой по утрам мы собирали спички, уже не помню с какой целью.

Нам говорили – не ходите в гаражи, а мы ходили. Мы там играли в прятки. Иногда мы с мамой, бабушкой и тетей ходили на кладбище. Там были похоронены наши родственники. О них мы знали только по рассказам. По пути мы с сестрой собирали букеты. Мне нравилось идти рядом с бабушкой по кладбищу – она знала всех, кто там похоронен. И рассказывала истории. Иногда после этого мне было страшно уснуть, но я слушала все с трепетом и интересом.

Мы взрослели, взрослели друзья, бабушка с дедушкой старели, со временем все менялось. Последний раз мы приехали в городок детства, когда бабушка уже была при смерти, дедушки уже не было. Мы остановились в квартире у родственницы. Впервые мы приехали сюда не летом. Была осень и мне было 19. До этого мы не приезжали сюда пять лет. Все изменилось настолько, что я не могла поверить, что это все тот же городок моего счастливого детства, детства моей мамы, о котором я так много слышала. Это был последний раз, когда я приехала туда. Бабушка умерла. Прошло девять лет. Квартиру продали, палисадник оставили. Но там сейчас тусуются соседские алкаши. Нет малинника. Нет больше летней кухни. Нет хрюшек. Ничего больше нет. Не говоря уже о ужасе войны… То, о чем я и не могу говорить, потому что меня там уже не было.

Столько всего уже было в моей жизни, и так много было путешествий, эмоций, счастья. Но странно, когда меня просят закрыть глаза и представить место, где я была счастлива, я всегда вижу лето, бабушкин палисадник, дедушку, неизменно задумчивого и молчаливого, дедушку, который никогда не говорил о войне, бабушку, которая была строгая и отнюдь не нежная, вижу себя, маленькую, счастливую. Там я писала свои первые стихи. Там я мечтала о своем светлом будущем. В этом маленьком мирке, неидеальном, простом и тихом.

Как мало нужно для счастья… Особенно детям. Много любви, немножко свободы. Там я боялась летучих мышей и долетавших до нас звуков похоронного марша. Там я просыпалась каждое утро, зная, что меня ждет бесконечный день. Там меня провожали на поезд близкие люди, и я смотрела из окошка поезда на удаляющейся перрон и предзакатное небо и знала, точно знала, что жизнь очень длинная, красивая, честная и простая. И странно, чем старше я становлюсь, тем больше вспоминаю это время.